Китайская головоломка [другой перевод] - Ричард Сэпир

— Поездка тщательно спланирована. Она будет носить рутинный характер, — вещал голос теледиктора.

— Необыкновенная удача рутинного характера, — вставил президент.

Какой-то репортёр задал лицу на экране вопрос:

— Повлияют ли события в Китае на предстоящую поездку?

— Поездка премьера производится в соответствии с графиком и разработанными планами. То, что сейчас происходит в Китае, никоим образом не влияет на запланированный визит.

Президент ткнул ногами в лицо своего советника на экране:

— Это сейчас, когда генерал возвращается вместе с тобой?

Советник, улыбнувшись, спросил президента:

— Сэр, как же вы нашли генерала Лиу? ФБР, ЦРУ, Министерство финансов — все в голос утверждают, что не имеют к этому делу никакого отношения. Сейчас ЦРУ хочет взять на себя охрану Лиу.

— Нет, — опроверг президент. — Они будут заняты поисками людей, организовавших похищение генерала. Генерал полетит в Пекин вместе с вами. Его будут сопровождать два человека. Им выделены места в хвосте вашего самолёта.

— Полагаю, что у вас есть специальные агенты, о которых мне не полагается знать.

— Профессор, однажды я смог ответить на этот вопрос, сегодня же не уверен, следует ли мне это делать. Вот всё, что я могу сказать. — Президент взглянул на часы. — Почти восемь часов. А сейчас уходите.

— Да, мистер президент, — произнёс советник, поднимаясь из кресла и беря «дипломат».

Они пожали друг другу руки и обменялись улыбками.

Возможно, что мир, настоящий мир, всё ещё может стать реальностью для человечества. Однако только благие пожелания, митинги в парках и флажки, призывающие к миру, не принесут его. Мир наступит в том случае, если его подготовят, если над ним упорно и кропотливо работать, как это делалось во время войны, для достижения победы.

— Перспективы хорошие, мистер президент, — согласился советник. — Спокойной ночи, сэр, — пожелал он и удалился.

Белая дверь захлопнулась за ним. Президент прислушивался к тому, как разные люди обсуждали вторую фазу его экономического курса. Перед экраном собрались пять человек, и у всех были различные точки зрения. Всё это напоминало совещание его экономических советников. В любом случае США были великой страной и никакой президент не мог причинить ей слишком много вреда.

Вторая стрелка на часах президента приблизилась к цифре «6», миновав цифры «7», «9» и «11», затем подошла к двенадцати, а звонка всё не было. «Да хранит тебя Бог, Смит, где бы ты ни был», — подумал президент.

Затем зазвонил специальный телефон: его сигнал напоминал симфонию колоколов. Президент выпрыгнул из кресла и, забыв про ботинки, подбежал к аппарату. Схватил трубку.

— Да, — ответил он.

— Отвечаю на вопрос, который вы задали мне два дня тому назад, сэр, — раздался скучный голос. — Мы будем продолжать сотрудничать, но на других условиях. Что-то не сработало. Поэтому в будущем даже не просите, чтобы я привлекал этого человека для выполнения ваших поручений.

— Есть ли какой-нибудь способ известить его о том, насколько признателен ему народ нашей страны?

— Нет. Ему удивительно повезло, что он остался в живых.

— Я видел его фотографии в руках агентов, наблюдавших за Мэй Соонг. Один из них был убит в школе каратэ. Там видели вашего мужчину.

— Это не играет роли. По возвращении он уже не будет так выглядеть.

— Мне бы очень хотелось как-то вознаградить его.

— Он жив, мистер президент. Это лучшая награда. Вы хотите ещё что-то обсудить со мной?

— Нет, нет. Просто передайте ему мою благодарность. И спасибо вам за то, что вы обеспечили безопасное прибытие генерала в пункт назначения.

— До свидания, мистер президент.

Президент повесил трубку. И нашёл удовлетворение в мысли, что пока у Америки есть такие люди, как Смит, а у Смита — люди, работающие на него, она выживет, ибо сама создаёт таких людей.

ГЛАВА 25

Ремо чувствовал себя неудобно.

Пекин раздражал его. Куда бы они с Чиуном ни отходили в сопровождении эскорта, люди обращали на них внимание и с удивлением разглядывали их. Но сейчас его беспокоило не то, что он стал объектом внимания. Их глаза что-то рассказывали ему, даже в густонаселённых торговых районах, на широких, дочиста вылизанных улицах. Но он не знал, что они хотели ему поведать.

Что-то тревожило его. Они доставили генерала Лиу и получили в ответ «спасибо». Два китайских генерала из окружения Лиу очень внимательно посмотрели на Ремо и шёпотом обменялись с Лиу несколькими фразами. А один из них сказал на ломаном английском языке «Destoyer[4] Шива», что означало, очевидно, нечто связанное с военно-морским флотом.

Завтра в полдень им официально покажут Дворец Культуры Трудящихся в закрытом городе — в качестве знака особого благорасположения.

На Чиуна все эти свалившиеся почести не произвели никакого впечатления. Он вёл себя очень холодно с того самого момента, когда Ремо почувствовал боль в сердце от знания того, что Чиун может в любой момент убить его. А Чиун был подавлен тем, как Ремо расценил это.

Обстановка обострилась до крайности после того, как Ремо позвонил Смиту и доложил об успешном окончании задания. Смит долго молчал, а затем приказал Ремо передать Чиуну, что «его синие бабочки уже прилетели».

— Неужели вы не могли придумать более умный сигнал? — спросил Ремо.

— Это для вашей же пользы. Сообщите это Чиуну.

Вот так и случилось, что в их гостиничном номере

Ремо ещё раз решил испытать судьбу и посмотреть, что же из этого получится. Ремо уже не так страшился вступить в схватку с Чиуном, при условии, конечно, что он знал все те приёмы, которые были Чиуну известны. Но у Ремо было секретное оружие, которое могло застать Чиуна врасплох. Прямой удар справа в челюсть, которому он научился в боксёрской школе в Нью-Йорке. Оружие, конечно, не идеальное, но могущее сработать.

Ремо занял место в центре комнаты и изготовился к нападению. Затем он тихо сказал:

— Чиун, Смит говорит, что твои синие бабочки прилетели.

Чиун сидел на полу, приняв позу «лотос», и смотрел в телевизор, переживая, должен ли молодой доктор сообщить матери больной лейкемией девушки о характере её заболевания; это была особенно щекотливая задача, поскольку когда-то у него был роман с женщиной и он не знал, кто является отцом девочки — он или Брюс Барлоу, который был фактическим хозяином города, где все они жили. Брюс Барлоу, кстати, подхватил венерическую болезнь, возможно от Констан Ланс, с которой был обручён отчим врача. Отчим имел слабое сердце, и любое плохое известие могло привести к необратимым последствиям. Кроме всего, Барлоу, как понял Ремо, в течение двух дней смотревший эту чепуху, раздумывал над тем, не пожертвовать ли ему приличную сумму для покупки аппарата «искусственной печени» для спасения Долорес Бэйнс Колдуэлл, которая, если она выживет, мечтает окончить своё исследование в области раковых заболеваний. Это всё должно было случиться до того, как лаборатория перейдёт в руки пока ещё неизвестного Дэвиса Маршалла, с которым жертва лейкемии встретилась во время каникул в Дулуте, штат Миннесота.

— Чиун, — повторил Ремо, готовый распрощаться с миром в неуютном гостиничном номере с серо-белыми жёваными простынями. В комнате стоял собачий холод. — Смит говорит, что твои синие бабочки уже прилетели.

— Да, хорошо, — сказал Чиун, не отрывая глаз от экрана. Ремо ожидал, когда кончится это представление, но Чиун так и не пошевелился. Неужели он хотел застать его врасплох во время сна?

— Чиун, — повторил Ремо, в то время как Вэнс Мастерсон обсуждал с Джеймсом Грегори, районным прокурором, судьбу Люстиль Грей и её отца, Питера Фенвика Грея, — твои бабочки прилетели.

— Да, да, — подтвердил Чиун. — Ты это говоришь уже в третий раз. Помолчи.

— Разве это не сигнал для того, чтобы ты убил меня?

— Нет, это сигнал мне — не убивать тебя. Помолчи.

— Значит, ты убил бы меня?

— Я сейчас с удовольствием прикончу тебя, если ты не заткнёшься.

Ремо подошёл к телевизору и ребром ладони разбил пыльный конец трубки. Чиун с ужасом наблюдал за гаснущим экраном. Ремо выскочил из комнаты и побежал по длинному коридору. В беге по прямой он мог обставить Чиуна. Он в несколько прыжков спустился по лестнице в вестибюль гостиницы, остановился у открытого окна и стал истерически, пока не выступили слёзы, хохотать. Вечером он прокрался в номер. Чиун продолжал сидеть в той же самой позе.

— Ты человек без сердца и души, — начал свою отповедь Чиун. — Лишённый к тому же интеллекта. Разозлённый истинностью того, что, как ты знаешь, должно быть правдой, ты по своей глупости пытаешься выместить свой гнев на человеке, для которого убить тебя было бы гораздо болезненнее и тяжелее, чем умереть самому. Ещё ты беззаботен. Ты оставил меня стеречь генерала, тогда как это твоя обязанность.